...
Посмотреть изображение в оригинале...
Историки до сих пор спорят о происхождении русского дворянства, да и облик его трудно назвать однородным. Тем не менее, взгляды на воспитание у родителей-дворян по большей части совпадали.
Сегодня мы обладаем скудными сведениями о том, как жили представители древних дворян. Зато о жизни дворянских семей в XVIII - начале XX веков, благодаря художественной и мемуарной литературе, вполне можем составить себе представление. Какими же методами представители российской элиты надеялись воспитать себе достойную смену?
«От самых колыбельных дней…» Большинство дворянских семей, несмотря на высокую детскую смертность в те времена, были многодетными, и каждый выживший ребенок считался в них Божьим даром. Новорожденный сразу же передавался на руки кормилице, во всяком случае, так было до середины XIX века, пока кормление грудью считалось неприемлемым для благородных дам. Кормилицу выбирали из крепостных, отдавая предпочтение наиболее румяной и полногрудой из них. Кроме нее, при малыше, как правило, была нянька (также из крепостных) или бонна (из-за границы), в зависимости от состоятельности и предпочтений родителей.
“
Иногда няню-иностранку приглашали из сугубо гигиенических соображений. Вот что вспоминал известный географ-путешественник П.П. Семенов-Тян-Шанский о деревенских нянях своего детства: «Не нравилась им в особенности та чистота и опрятность, которых от них неустанно требовала моя мать Это интересно!
После отлучения малыша от груди няня часто становилась для него самым близким другом. Привязывались дети и к боннам-иностранкам, правда, это случалось значительно реже.
«Привычки милой старины»: отцы и дети В дворянской семье существовала четкая иерархия, на верхней ступени которой стоял отец, а на нижней – ребенок. Отцы часто работали в своих кабинетах, по традиции расположенных как можно дальше от шумных детских, периодически совершали поездки, занимались делами поместья. С детьми главы семейств виделись редко, и это в значительной степени способствовало поддержанию их авторитета: многие дети перед отцами буквально благоговели.
Родители же не только не «сюсюкали» с детьми, но и намеренно сдерживали себя в проявлении чувств – так было принято. Как писал граф В. А. Соллогуб, «жизнь наша текла отдельно от жизни родителей. Нас водили здороваться и прощаться, благодарить за обед, причем мы целовали руки родителей, держались почтительно и никогда не смели говорить «ты» ни отцу, ни матери. В то время любви к детям не пересаливали».
Дисциплина была строгая, детей не баловали. Даже находиться за столом вместе с родителями позволялось не всем и не всегда. А уж если кому и давалась такая привилегия, то сидеть приходилось в дальнем конце стола, не произнося ни звука. Так, вопрос Наташи Ростовой «Мама! Какое пирожное будет?», заданный ею во время званого обеда, – пример совершенно неприличной выходки, которую ей, тем не менее, по доброте душевной простили.
Отношение дворян к телесным наказаниям в целом можно назвать хладнокровным. Многие родители прибегали к порке для искоренения в своих чадах «злонравия». Не гнушался подобными методами и А.С. Пушкин. Его сестра в одном из писем сообщала: «Александр порет своего мальчишку, которому всего два года; Машу он тоже бьет, впрочем, он нежный отец». Примерно со второй половины XIX века, вслед за общим прогрессом педагогической мысли, отношение к детям в дворянской среде сменилось на более лояльное.
«Да будет он отца достоин»: воспитание мальчиков Мальчики оставались на попечении нянек примерно до пятилетнего возраста, а затем отдавались на поруки «дядькам». Это значило, что теперь они должны были получать исключительно мужское воспитание, а матерям следовало прекращать «портить» будущих мужчин излишними ласками.
«Любить Отечество свое и верою ему служить» – таков был девиз каждого дворянина, и, конечно, он являлся основной установкой в воспитании мальчиков. С юных лет их старались приучать к физическим нагрузкам, к ранним подъемам и четкому режиму, – готовили к военной службе. «Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом», – иронично пишет А.С. Пушкин от лица главного героя «Капитанской дочки», но и в этой шутке присутствует доля правды.
Мальчикам прививалось понятие о чести дворянина. Долг чести обязывал их быть храбрыми, честными, великодушными, безупречно воспитанными и образованными. «Кому много дано, с того много и спросится», – считали родители, а потому их сыновья должны были уметь подавлять в себе эгоистические порывы и сильные эмоции, скрывать от посторонних глаз огорчения, превозмогать страх и боль. Любые чувства они обязаны были выражать в сдержанной и корректной форме.
“
Умение владеть собой – одно из главных качеств, которые должен был воспитать в себе будущей дворянин. А чтобы мальчику проще было привыкнуть к постоянному самоконтролю, с отроческого возраста он был под неусыпным присмотром гувернера. Роль дядьки отходила при этом на второй план. Это интересно!
Как мальчиков, так и девочек воспитывали в православной вере, с которой представления о нравственности, долге и чести были связаны неразрывно.
«Младое, чистое, небесное созданье»: воспитание девочек С малых лет девочки всегда должны были быть опрятными, следить за собственным выражением лица, походкой и осанкой. Приобретению «аристократической» осанки, которая считалась не только «визитной карточкой» дворянок, но и залогом здоровья, придавалось огромное значение. Осанку выправляли при помощи специальных упражнений, регулярно заставляли девочек лежать плашмя на полу, на многих из них надевали корсет. Главное – манера правильно держать себя должна была войти в привычку. За этим строго следили гувернантки, не позволяя своим подопечным расслабиться ни на минуту. Физически девочек не изнеживали, напротив, старались закаливать и всячески укреплять их организмы.
Повседневная одежда барышень чаще всего была скромной, наряжаться было принято лишь по особым случаям. «Жить в приятном довольстве, избегая пустой роскоши и великолепия», – такой была установка на будущее, таким был и образ жизни, в котором росло большинство дворянских девочек. Вращаясь среди женщин, девицы постепенно овладевали тонкостями ведения хозяйства, получали наставления относительно будущей семейной жизни, постигали искусство нравиться, приобретали изысканные манеры. Одним из самых важных качеств юной дворянки считалась способность держаться без высокомерия со всеми людьми, независимо от их положения.
Большое значение для девицы имела ее репутация, которая, разумеется, должна была быть безупречной. О нравственных качествах девушки заботились с особым тщанием: с детства ей внушали о целомудрии, скромности и послушании. Барышня не могла одна выходить на улицу и появляться в общественных местах – только в сопровождении гувернантки, лакея или родственников. А для того чтобы она имела возможность привыкнуть к светской жизни и научилась преодолевать стеснительность, родители посещали с ней детские балы. К 16-17 годам девушек уже начинали «вывозить» по-настоящему, а в скором времени большинство из них выходили замуж.
«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь»: образование Грамоте детей начинали учить не позже, чем в пять лет. Сначала малыш осваивал кириллицу, а затем должен был научиться читать по складам, что часто было для него стрессом: «аз», «буки», «веди» и прочие буквы складывались в слова с большим трудом.
Читать учились по часослову и Псалтыри, так как эти книги были практически в каждом доме, причем их содержанию также придавалось большое значение. Д.И. Фонвизин вспоминал: «Читая церковные книги, ознакомился я с славянским языком, без чего российского языка и знать невозможно». Во второй половине XIX века старинный способ освоения грамоты был вытеснен новым, привычным для нас звуковым.
“
Параллельно происходило обучение детей танцам, чтобы будущие дворяне могли владеть своим телом, держать себя уверенно и непринужденно. Учителя танцев – танцмейстеры – были очень требовательными, и для многих детей, особенно мальчиков, уроки хореографии превращались в тяжкую повинность. Это интересно!
Гувернантки и гувернеры постоянно находились рядом с детьми лет с 7-10, «методом погружения» обучая их иностранному языку, азам математики и «изящных» наук. Для дальнейшего образования в дом приглашали учителей. Такое обучение, правда, обходилось недешево, и часть предметов старались преподавать сами родители. Интересно, что к русскому языку после первоначального освоения грамоты не возвращались: считалось, что он «встанет на место» самостоятельно. Надо сказать, что в случае с образованными юношами так и происходило, а вот девушки часто так и не овладевали родной речью. Типичной представительницей таких барышень была пушкинская Татьяна: «Она по-русски плохо знала, журналов наших не читала, и выражалася с трудом на языке своем родном».
“
Дворянское воспитание подарило нам таких гениев и знатоков русской души как А. Пушкин, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, Л. Толстой, Н. Карамзин, М. Салтыков-Щедрин, А. Толстой, Н. Некрасов, Н. Гумилев, А. Ахматова, И. Бунин, М. Зощенко, В. Набоков и др. Это интересно!
При соответствующих возможностях родителей, девицы и молодые люди могли получать образование в лицеях, кадетских корпусах, университетах и институтах благородных девиц, самым известным из которых был Смольный. Последние, по сути, представляли собой социальный эксперимент, результатам которого по сей день даются очень разные оценки. Однако несмотря на спартанские условия содержания учениц Смольного и других «монастырей», жизнь многих бывших институток сложилась весьма благополучно, а о годах юности они вспоминали с теплом и благодарностью.
...
Как воспитывали благородных девиц
...
Посмотреть изображение в оригинале...
Когда-то императрица Екатерина Великая решила «дать государству образованных женщин, хороших матерей и полезных членов семьи и общества», и с этой целью учредила новый тип образовательных учреждений – институты благородных девиц. Как именно в них воспитывали девочек?
В России не раз предпринимались попытки перевоспитать общество, но лишь в 1764 году властью была сформулирована задача создать «новую породу людей». Такие слова мы впервые встречаем в официальном докладе от имени главного советника Екатерины II по делам образования И.И. Бецкого, который много сделал для «воспитания юношества обоего пола». Он же стал инициатором учреждения Императорского Воспитательного Общества благородных девиц – первого и самого престижного в Российской империи института благородных девиц, в будущем получившего название – Смольный.
Идеи Просвещения Ни для кого не секрет, что Екатерина II находилась под влиянием идей Просвещения, полагая, что все неурядицы в Российской империи происходят от невежества ее поданных и отсутствия у них должного воспитания. Императрице очень импонировал заимствованный у французов принцип изоляции ребенка от общества в период его обучения. «Преодолеть суеверие веков, дать народу своему новое воспитание и, так сказать, новое порождение» было решено, в частности, при помощи закрытых институтов благородных девиц. В них планировалось вырастить новую прослойку женщин – образованных и благовоспитанных, способных, в свою очередь, так же воспитать своих детей.
Екатерина II лично навещала институты благородных девиц и проверяла, как они работают
Так в Санкт-Петербурге появился Смольный институт благородных девиц, разместившийся в Воскресенском девичьем Смольном монастыре и вытеснивший оттуда немногочисленных монахинь, – здесь планировалось воспитывать девочек дворянского происхождения. Спустя полгода, опять же по инициативе И.И. Бецкого, при Воспитательном Обществе благородных девиц открылось отделение «для мещанских девиц», позже названное Александровским училищем. Через несколько десятилетий институты благородных девиц были уже в разных городах Российской империи.
Тяжело в учении… Спартанские условия содержания институток давно уже стали притчей во языцех. С пяти-шести лет девочки попадали в совершенно непривычную для них обстановку, где их изолировали от целого мира и принимались усердно воспитывать. Домашний уют воспитанницы института меняли на казенные стены, материнские тепло и заботу – на строгую дисциплину, ласковые имена и прозвища – на фамилии и даже номера. С родными они виделись нечасто и непродолжительное время, в так называемые «приемные дни», исключительно в присутствии классных дам.
Девочки всюду ходили строем и практически никогда – поодиночке. Они все делали вместе: с утра умывались, одевались и приводили себя в порядок, шли на молитву, ели, спали в огромных спальнях-дортуарах. К слову, в дортуарах всегда было более чем прохладно, одеяла были тонкими, а укрываться разрешалось только по грудь. Подъемы были ранними – около 6 часов утра, порции еды – маленькими, ведь благородным девицам нельзя переедать. Случалось, что девочки страдали от анемии, от недоедания падали в обморок, устраивали «голодные бунты» или употребляли в пищу совершенно несъедобные вещи вроде карандашных грифелей. Но так было не везде. Например, по воспоминаниям выпускниц Харьковского института благородных девиц, «их кормили вкусно и в достаточном количестве».
Обучались девочки по возрастным группам и, в зависимости от принадлежности к одной из них, носили одежду определенного цвета. Как правило, это были старомодные платья скромного фасона, в которых воспитанницы всегда обязаны были выглядеть аккуратно. За неопрятность их могли наказать каким-нибудь унизительным образом: например, с провинившейся девочки могли сорвать передник или приколоть ей на платье незаштопанный чулок. Наказывали воспитанниц и за любые другие промахи, но больше всего девочки боялись лишения возможности общаться с родными в приемные дни. Физические наказания в институтах благородных девиц не практиковались.
Девочек учили Закону Божьему, русскому и иностранным языкам (французскому, немецкому и итальянскому), арифметике, рисованию, хореографии, музыке и рукоделию. Девушкам постарше преподавали историю, географию и домашнее хозяйство. И все же главная наука, которую должна была постичь каждая благородная девица, заключалась в умении «держать себя» и вести светскую беседу.
Институтские обычаи Несмотря на все трудности пребывания в казенных стенах для большинства воспитанниц институт становился домом, новой семьей. Авторитет родителей постепенно утрачивался, домашние интересы и привязанности оставались в прошлом, однообразная на первый взгляд институтская жизнь наполнялась новыми смыслами.
Вынужденные сосуществовать рядом с совершенно разными по характеру ровесницами, девочки учились терпению друг к другу и взаимоуважению. Именно здесь, в институте, они знакомились с такими понятиями, как настоящая дружба и чувство товарищества. Здесь же сталкивались с необходимостью найти свое место в социуме.
“
А. Н. Энгельгардт, выпускница Елизаветинского института благородных девиц в Москве, пишет в своих мемуарах: «Три силы существовало в институтском мире: красота, хорошее ученье и острый, как бритва, язык. Если ты красива, то институтки станут щадить и баловать тебя; если ты хорошо учишься – станут уважать, а если у тебя острый язык, то будут бояться. Это интересно!
В институте формировался особый жаргон, передаваемый от старших воспитанниц к младшим. Так, например, девицы, отличавшиеся примерным поведением, назывались «парфетками» (от французкого «parfait» – совершенный), а те, кто не слушались и плохо учились, – «мовешками» (от «mauvaise» – дурной).
Ученицы всегда выглядели скромно и опрятно
Классные дамы и преподаватели не всегда были справедливы к своим подопечным, часто они заводили себе любимиц, которых всячески баловали. Как правило, это не вызывало зависти у остальных, но осложняло жизнь самим фавориткам – их не очень-то жаловали в девичьем коллективе. У многих благородных девиц была излюбленная забава – они массово кого-нибудь «обожали». Объект «обожания» мог быть выбран по велению сердца или определялся жребием, – это не имело большого значения. Ему подбрасывались записочки, посвящали стихи, от его одежды отрезались «на память» пуговицы и так далее.
“
«Учителя все подбирались старые, хромые, кривые, на костылях – во избежание соблазна для девиц, а также и для молодых классных дам. Но, несмотря на все эти меры, девицы влюблялись и в хромых, и в слепых, и в истопников, и в священника, и в ламповщика. Они «обожали» даже учениц старшего класса», – пишет об обычаях Елизаветинского института дочь одной из его воспитанниц. Это интересно!
«Учебниками жизни» для девушек были книги, прежде всего – романы, по которым у них складывались представления о действительности за стенами «монастыря» и с которыми они ассоциировали собственные судьбы в будущем. Почти каждая мечтала оказаться на месте героини романа.
Такие разные воспоминания Многие выпускницы институтов благородных девиц оставили после себя мемуары о годах юности, проведенных в стенах этих заведений. Одни из самых ярких воспоминаний собраны в книге «На заре жизни», принадлежащей перу бывшей «смолянки» Е.Н. Водовозовой. «Теперь даже трудно себе представить, какую спартанскую жизнь мы вели, как неприветна, неуютна была окружающая нас обстановка», – пишет мемуаристка. Она неустанно подчеркивает низкое качество образования, получаемое институтками, бессердечность классных дам, интеллектуальную неразвитость воспитанниц и прочие недостатки Смольного и ему подобных. Однако существуют и диаметрально противоположные мнения.
«Прелестные воспоминания! Счастливые времена! Приют невинности и мира! Вы были для меня источником самых чистых наслаждений. Благоговею перед вами!» – пишет Г.И. Ржевская (в девичестве Алымова), тоже – выпускница Смольного. «Счастливые годы, проведенные мною в Институте, не изгладятся никогда из моей памяти!» – восклицает А.В. Стерлигова. «Под внешней форменностью институтского строя была полная возможность развиться в характере способной, энергической личности и чувству собственного достоинства, и внутренней самостоятельности. Кроме того, институт развивал уважение к высшим интересам жизни, а не к одним материальным благам, заботы о которых почти исключительно поглощали наше тогдашнее общество», – заключает А. Н. Энгельгардт.
И разные судьбы Институты благородных девиц воспитали тысячи девушек, судьбы которых складывались совершенно по-разному. Многие выпускницы, имеющие благородное происхождение, получали возможность служить при императорском дворе, становились фрейлинами. Были среди бывших институток и по-настоящему выдающиеся личности, например:
• первая русская женщина-дипломат и тайный агент Дарья (Доротея) Ливен;
• первая воздухоплавательница (рискнувшая подняться в воздух на воздушном шаре) Прасковья Гагарина;
• одна из первых женщин-офицеров русской армии София де Боде;
• политический деятель белого движения, террористка и разведчица Мария Захарченко-Шульц;
• революционер Мария Добролюбова;
• доктор химии Вера Попова.
Большинству же девушек полученное воспитание помогало удачно выйти замуж: образованные и скромные, с безупречными манерами, бывшие институтки пользовались успехом на «брачном рынке». Семейная жизнь, однако, не мешала им реализовывать свои таланты: многие из них состоялись как писательницы, переводчицы и журналистки.
...
Как воспитывались купеческие дети Воспитывая своих детей, мы часто интересуемся чужим опытом – в том числе и историческим. Как жили дети в купеческих семьях XIX века? Воспоминания, написанные купцами о своем детстве, дают яркие представления о том, как воспитывали будущих предпринимателей.
В первую очередь – послушание
В купеческих семьях с детьми обходились строго. С младенчества ребенок должен был вести себя сдержанно, не шалить, соблюдать распорядок дня, а во время семейной трапезы молчать, иначе следовало наказание – преимущественно розгами. Впрочем, родители далеко не всегда бывали к детям суровы: малышей баловали, угощали сладостями и даже водили на цирковые представления. Но о том, чтобы капризничать или ослушаться отца, купеческие дети и подумать не могли, хотя, надо сказать, что в то время ставить под сомнение отцовский авторитет было нельзя и в дворянских, и в крестьянских семьях.
Учиться, но в меру В большинстве купеческих семей образование было прикладным: мальчики получали сведения о коммерции, чтобы потом, когда вырастут, могли справляться с отцовскими делами. Занятия другими науками купцов не устраивали, так как были случаи, когда получившие разностороннее образование сыновья вырастали и заявляли, что торговлей заниматься не собираются. Купцы брали подобные истории на заметку и решали, что своих мальчиков особенно-то учить не будут, чтобы с толку не сбивались и не разрушали семейных традиций. С девочками все было еще проще – их готовили к тому, что когда-нибудь в доме появится опытная сваха и подберет им хорошего жениха.
Предопределенный путь Подраставшие в купеческих семьях сыновья обычно не задавались вопросом, кем они хотят стать, потому что ответ был готов с первой секунды их появления на свет – будут торговать чаем, рыбой или пенькой, как отцы. Юноши еще до окончания учебы привлекались к отцовским делам как помощники. И не только юноши – одна из купеческих дочерей описывает в своих мемуарах, как отец, раздраженный бездельем дочери, поручил ей вести его счета. Если же интересы купеческого сына были далеки от торговли, ему все равно приходилось ею заниматься – сочетать стремление к писательству с работой в лавке, или налаживать связи с поставщиками для того, чтобы заработать денег на дальнейшую учебу в консерватории, например.
Французский вместе с детьми Но были и такие купеческие семьи, где образование считалось очень важным, и на него тратились большие деньги. К детям приглашались домашние учителя, которые преподавали им музыку, историю, языки. Иногда и купеческие жены тоже занимались вместе со своими детьми. Пройдя дома начальное обучение, мальчики отправлялись в лучшие городские школы, а вот девочек туда отдавали редко, опасаясь, что они переймут от новых подруг какие-нибудь дурные привычки. Тем не менее, некоторые купеческие дочки – те, кто хотел продолжать образование и мог настоять на своем, – тоже учились в гимназиях. Те образованные дети, которые, повзрослев, решили продолжать отцовское дело, организовывали на своих фабриках занятия для рабочих. Но многие выбрали другие профессии – стали публицистами, врачами, издателями, и их отцам точно было чем гордиться.
“Из купеческих семей произошли такие знаменитые люди как медик Сергей Боткин, родные которого успешно занимались торговлей чаем, Анна Волкова, жена банкира и издательница одного из первых в России женских журналов, Агриппина Абрикосова, ставшая в Париже невропатологом с богатой практикой
...
Как крестьяне на Руси детей воспитывали На протяжении веков крестьянская семья являлась хранительницей русских народных традиций. Верной себе оставалась она и в вопросах воспитания.
Русская крестьянская семья – уникальный «организм», где детей воспитывали без посторонней помощи, опираясь на неписаный свод законов – простых и удивительно мудрых. Так и шел этот процесс из века в век и из села в село, разве что с небольшими расхождениями.
Детство В типичной крестьянской семье детей рождалось много, но, к сожалению, многие из них умирали от болезней в первые годы жизни. И хотя для бедных семей очередной ребенок означал появление «лишнего рта», а для зажиточных – потенциального помощника в трудах, родители с одинаковым смирением воспринимали и рождение, и смерть младенцев. Это не значит, что детей не любили – матери, безусловно, испытывали к своим чадам самые нежные чувства, но жестокие жизненные реалии заставляли людей обрастать психологической броней.
Новорожденного клали в зыбку – плетеную люльку, подвешенную к потолку, где он и спал, пока не вставал на ножки. Уход за ним был минимальным: во-первых, потому что мать практически всегда была занята работой, а во-вторых, потому что ее представления об уходе за младенцем были своеобразными.
Доктор медицины Г. Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина» описывал их так: «Крестьянки считают, что ребенка достаточно перевернуть в сутки раза два-три, чтобы он не промок. С этой целью под младенца подкладывают кучу тряпок».
Научившись ходить, карапуз передвигался по избе, преимущественно в одной короткой рубашонке, занимая себя разными подручными предметами. Присматривать за ним могли бабушка с дедушкой или кто-то из старших детей. В холодное время года малыш обычно находился в помещении, так как с зимней одеждой для малышей в то время было туговато, а в теплое – выходил на улицу, где бегал по земле босиком опять-таки под присмотром юных нянек, которым могло быть около четырех-пяти лет.
Основу детского питания составляло материнское молоко. Если же молока у матери не было, малышу находили кормилицу или поили его козьим, в качестве бутылочки используя рог с надетым на него соском коровьего вымени. Вместо соски у крестьянского ребенка была «жевка» – тряпица с завернутым в нее жеваным мякишем хлеба. Примерно в полгода кроха получал прикорм в виде молочной гречневой каши, а в год пробовал похлебку.
В три года малыш уже ел то же, что и старшие члены его семьи, спал вместе с другими детьми на полатях и вел вполне самостоятельную жизнь. С раннего утра до поздней ночи он мог играть на улице, будучи предоставленным самому себе. Подрастая, девочки играли в тряпичные или соломенные куклы, которые сами себе и изготовляли, а мальчики – в мяч или в «лошадку», в роли которой выступала обычная палка. По мере взросления у разнополых детей становилось все меньше общих занятий, игры четко подразделялись на «мальчишечьи» и «девчоночьи».
Отрочество В свой седьмой день рождения ребенок становился отроком или отроковицей. В честь этого события ему выдавались первые в жизни порты (штаны) или длинная девичья рубаха. Детей активно привлекали к труду – разумеется, с учетом возрастных особенностей: работу давали по силам, постепенно увеличивая нагрузку, а в свободное время позволяли гулять.
Поручения раздавали без лишних церемоний – в приказном тоне, но перечить в ответ никому из отроков в голову не приходило. Авторитет отца был непререкаем и подчеркнуто поддерживался матерью.
С десяти лет мальчики под наблюдением взрослых уже боронили поле, с двенадцати – пахали, а в четырнадцать – наравне с отцами участвовали в любых полевых работах. В том, чтобы запрячь лошадь или выпасти скот, они также не видели ничего сверхъестественного. Девочек лет с одиннадцати сажали за прялку, с тринадцати – обучали шитью и вышиванию, в четырнадцать поручали вымачивать холсты. Одновременно с этим юные хозяйки учились доить коров, печь хлеб и делать все, что было необходимо в крестьянском быту.
Кроме трудового воспитания, отроки и отроковицы впитывали в себя и понятия о крестьянской морали. Детей учили почтению к родителям и старшим, милосердию к нищим и убогим, благоговению перед трудом добытым хлебом, преподавали им основы веры, внушали понятие греха. Правда, в большинстве семей религиозное воспитание детей ограничивалось знакомством с обрядовой стороной православия с вкраплениями языческих поверий.
Юность В юношах и девушках поощрялись целомудрие и стыд, которые наряду с честью и совестью признавались важнейшими категориями нравственности. По этой причине половым воспитанием подростков не занимались, вести с ними разговоры на подобные темы было не принято. Кстати, дети, выросшие рядом с домашними животными, о физиологии отношений между полами имели весьма четкие представления.
Между стыдливостью и ее отсутствием существовала очень тонкая и заметная лишь самим крестьянам грань. Так, многие родители не препятствовали посещению молодыми людьми так называемых вечерних «посиделок», где юноши и девушки не только присматривались друг к другу, но и образовывали пары, для которых поцелуи, объятия и сидение на коленях друг у друга были обычным делом. Более близкие отношения до брака осуждались строжайшим образом, но благоразумные девицы и парни и сами в них не были заинтересованы, так как боялись Божьего гнева и общественного мнения. Если девица меняла кавалеров чаще, чем раз в сезон, или сама проявляла инициативу в отношениях, это также подвергалось осуждению.
Девушки, имеющие безупречную репутацию, пользовались в селе большим уважением – они занимали почетные места на посиделках, их первыми выбирали в хоровод и в невесты присматривали в первую очередь. Конечно, если они обладали и другими необходимыми для замужества качествами: послушанием, трудолюбием, уважительным отношением к людям, а также физической выносливостью.
Браки в крестьянской среде были ранними. В XVIII веке вполне подходящим для семейной жизни считался возраст 14-15 лет. С середины XIX века в законный брак могли вступать юноши с 18 лет, а девушки – с 16 лет. Крестьянских девиц зачастую отдавали замуж без их согласия, да и мнением юных женихов тоже не всегда интересовались. Зато дети придавали родительскому благословению огромное значение.
Образование Вплоть до XVIII века у крестьян практически не было шансов на образование. Даже в период правления Петра I, когда повсюду открывались новые школы, крестьянским детям вход в них был закрыт. Лишь некоторым из ребятишек удавалось попасть в так называемые архиерейские школы, которые устраивались под надзором архиереев при их домах.
Ситуация стала меняться после издания в 1804 году указа «Об учебных заведениях», согласно которому все школы объявлялись бессословными, доступными и бесплатными (хотя детей крепостных в них, по-прежнему, не принимали). Широкое распространение получили церковно-приходские школы. По инициативе самих селян стали появляться и «школы грамотности», которые могли быть организованы прямо в какой-нибудь крестьянской избе при помощи учителя из «захожих грамотеев».
Свою лепту в повышение народной грамотности вносили и многие помещики. Например, граф Л.Н. Толстой способствовал открытию больше 20 школ в окрестностях Ясной Поляны, а в одной из них преподавал лично. «Когда я вхожу в школу и вижу эту толпу... худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, вроде того, который испытывал бы при виде тонущих людей... Я хочу образования для народа для того, чтобы спасти там Пушкиных, Остроградских, Ломоносовых... И они кишат в каждой школе!» – писал он в одном из писем.
После Октябрьской революции всевозможные школы, училища и гимназии были преобразованы в единую трудовую школу. Тогда же образ жизни крестьян стал утрачивать свою самобытность.
...
